Прошло 16 лет с момента первого госпереворота в Кыргызстане. 24 марта 2005 года тысячи протестующих вышли на центральную площадь Бишкека. В результате Аскар Акаев, бывший тогда президентом республики, вместе с семьей выехал за рубеж. К власти пришли Бакиевы.
О «Тюльпановой революции» и о ее значении для нынешних властей страны рассказал бывший премьер-министр КР, лидер политической партии «Ар-Намыс» Феликс Кулов.
- Феликс Шаршенбаевич, что для Вас значит 24 марта?
- Это событие для меня условно делится на два этапа: так называемую революцию и день моего освобождения.
- Почему «так называемая»? По-вашему, это был госпереворот?
- Революция не бывает одномоментной. Октябрьская революция 1917 года - это революция, потому что тогда сменился строй, режим. А у нас к власти пришли другие люди, но все осталось по-старому.
Чтобы революция достигла цели, должно пройти время. Но в Кыргызстане этого не произошло. После 2005 года у людей были надежды на серьезные изменения, но жизнь показала, что не все поставленные перед народом цели были реализованы. Это произошло по ряду субъективных причин, которые проявились уже во время «апрельской революции». Режим Бакиева не мог справиться с задачами, которые поставили перед ними люди, вышедшие на площадь 24 марта. Поэтому это именно переворот. Как и в 2010 году. Но мы называем эти события революциями, чтобы не опошлить и не принизить истинные намерения народа.
- События в Кыргызстане приобрели некую цикличность. Но кыргызстанцы давно хотят порядка. Как опытный силовик скажите, сегодня мы идем к стабильности или наоборот?
- Можно судить только по фактам. Не могу сказать, что началась серьезная работа. Нужно время. В силовые структуры пришло новое руководство. Органы в целом реорганизовали, убрали Финпол. Этот период становления пройдет – все прояснится.
Но самое главное сейчас – это развитие экономики. Страна находится в системном кризисе: экономическом, парламентском, продовольственном. Куда ни ткни – везде проблемы. Экономический кризис, пандемия. По оценкам экспертов, следующий год будет сложнее этого, и так до 2023-го. Но болевые точки обозначены. Существует недовольство населения. От силовиков и прежде всего от экономического сектора зависит, как мы выйдем из этой ситуации.
В этой связи я приходил к нашему президенту и рекомендовал некоторые программы, разработанные вместе с нашими молодыми экспертами. Глава страны уже дал поручение правительству. Если удастся реализовать эти программы, то появится шанс, что мы удержим ситуацию.
- Как по-Вашему, нынешний президент внушает надежду на это?
- Ему дают разные оценки: от оскорбительных до восхваляющих. Но я исхожу из другого: не важно, как зовут президента, важно - что он хочет сделать. Когда я с ним встречался, увидел, что он очень хочет изменить ситуацию к лучшему. В этом плане у меня появилась надежда, что ему это удастся. И после этих революций-переворотов у Садыра Жапарова нет другого выбора. Он должен что-то улучшить - не для себя, а для народа. Если он этого не сделает, он прекрасно понимает, чем это для него закончится. С помощью силы и оружия еще никто не смог усидеть в кресле президента. Однако такой сложной ситуации, в которую попал новый руководитель страны, не было 25 лет. Поэтому мы обязаны поддержать президента. Поддерживая его, мы работаем на народ.
- У Вас с Садыром Жапаровым были аналогичные ситуации в жизни: обоих освободил народ во время митингов. У людей возникает вопрос: «Как бывший заключенный может управлять государством?» А Вы считаете, может?
- Когда я освободился у нас была кадровая проблема, связанная с севером и югом. Бакиев -представитель юга, я – севера. Поэтому для того, чтобы была стабильность, мы решили организовать тандем: он - президент, я - премьер. Но в стране тогда была президентская форма: я был полностью подотчетен парламенту и нес ответственность перед главой государства. То есть я не был самостоятельной фигурой. Но мы с ситуацией тогда справились. Но потом начались интриги, меня заменили другим человеком. У меня есть опыт в правоохранительных органах, я долгое время был управленцем, и мне было несложно справиться. Но чтобы войти в процесс, мне понадобилось 3-4 месяца. Так же сейчас и Садыру Жапарову. У него есть огромное желание, но нужна команда. С этим, конечно, есть вопросы.
Сейчас все ждут 11 апреля, когда решится вопрос с новой Конституцией. Если народ выберет новую редакцию, начнется этап формирования новой структуры власти. Речь о конкурсном отборе кадров, определении ответственности людей на местах. Президент также ждет 11 апреля, после этого он уже сможет решать серьезные проблемы.
Например, когда я к нему пришел, я предложил, чтобы Министерство экономики и финансов решило один вопрос. Позже я спросил помощника, отправил ли он резолюцию президента в Минэкономики. Оказалось, они отправили ее премьер-министру. Почему не напрямую? Потому что действующая Конституция не позволяет президенту напрямую давать поручения министрам. Он может только рекомендовать премьер-министру, который сам дальше решает, что делать. Этот пример показывает скованность главы страны в принятии важных решений.
- Так Вы считаете, Кыргызстану сейчас нужна сильная президентская власть?
- Я по-другому скажу: в стране должен быть один хозяин, но он не должен быть диктатором. Президент должен иметь право на самостоятельные решения и полностью отвечать за эти решения. При этом необходима действующая система сдержек и противовесов, чтобы человек слишком не увлекался властью.
- Феликс Шаршенбаевич, Вы показали себя как хороший кризис-менеджер. Что посоветуете нынешней «пожарной команде» страны?
- Самое главное – распределить уровни принятия решений и ответственности. К сожалению, этого нет. В итоге, клерки не принимают решения, отфутболивают людей наверх. А наверху боятся что-то подписать, потому что завтра может прийти прокурор и спросить: почему он сделал так, а не иначе? Отсюда и паралич власти, который наступил при Сооронбае Жээнбекове. Никто не хотел принимать решения. То же самое и сейчас началось.
Недавно мне один уважаемый хирург рассказал, что к нему пришли из проверяющей правоохранительной организации и спрашивают: «Вы, когда операции делаете, как шовный материал списываете?» Профессор посмотрел на проверяющего, как на дурака, и не знал, что ответить. Он, врач, почувствовал себя преступником. С одной стороны, это смешно, с другой – грустно. И многим сейчас в республике из-за страха проще ничего не делать. Если у нынешнего президента соберется такая же команда – это будет трагедия. Нужно наконец-то распределить уровни ответственности.
- Чем Вы сами сейчас занимаетесь?
- Мы зарегистрировали фонд «Народная гвардия». Будем сотрудничать с Главным управлением внутренних дел Бишкека. Я встречался с руководством МВД и молодыми активистами, которые хорошо себя зарекомендовали во время беспорядков в городе. Вместе мы решили создать специальные народные дружины, которые будут повседневно работать по месту жительства. Это поможет обеспечить безопасность людям, в том числе детям.
О «Тюльпановой революции» и о ее значении для нынешних властей страны рассказал бывший премьер-министр КР, лидер политической партии «Ар-Намыс» Феликс Кулов.
- Феликс Шаршенбаевич, что для Вас значит 24 марта?- Это событие для меня условно делится на два этапа: так называемую революцию и день моего освобождения.
- Почему «так называемая»? По-вашему, это был госпереворот?
- Революция не бывает одномоментной. Октябрьская революция 1917 года - это революция, потому что тогда сменился строй, режим. А у нас к власти пришли другие люди, но все осталось по-старому.
Чтобы революция достигла цели, должно пройти время. Но в Кыргызстане этого не произошло. После 2005 года у людей были надежды на серьезные изменения, но жизнь показала, что не все поставленные перед народом цели были реализованы. Это произошло по ряду субъективных причин, которые проявились уже во время «апрельской революции». Режим Бакиева не мог справиться с задачами, которые поставили перед ними люди, вышедшие на площадь 24 марта. Поэтому это именно переворот. Как и в 2010 году. Но мы называем эти события революциями, чтобы не опошлить и не принизить истинные намерения народа.
- События в Кыргызстане приобрели некую цикличность. Но кыргызстанцы давно хотят порядка. Как опытный силовик скажите, сегодня мы идем к стабильности или наоборот?
- Можно судить только по фактам. Не могу сказать, что началась серьезная работа. Нужно время. В силовые структуры пришло новое руководство. Органы в целом реорганизовали, убрали Финпол. Этот период становления пройдет – все прояснится.
Но самое главное сейчас – это развитие экономики. Страна находится в системном кризисе: экономическом, парламентском, продовольственном. Куда ни ткни – везде проблемы. Экономический кризис, пандемия. По оценкам экспертов, следующий год будет сложнее этого, и так до 2023-го. Но болевые точки обозначены. Существует недовольство населения. От силовиков и прежде всего от экономического сектора зависит, как мы выйдем из этой ситуации.
В этой связи я приходил к нашему президенту и рекомендовал некоторые программы, разработанные вместе с нашими молодыми экспертами. Глава страны уже дал поручение правительству. Если удастся реализовать эти программы, то появится шанс, что мы удержим ситуацию.
- Как по-Вашему, нынешний президент внушает надежду на это?
- Ему дают разные оценки: от оскорбительных до восхваляющих. Но я исхожу из другого: не важно, как зовут президента, важно - что он хочет сделать. Когда я с ним встречался, увидел, что он очень хочет изменить ситуацию к лучшему. В этом плане у меня появилась надежда, что ему это удастся. И после этих революций-переворотов у Садыра Жапарова нет другого выбора. Он должен что-то улучшить - не для себя, а для народа. Если он этого не сделает, он прекрасно понимает, чем это для него закончится. С помощью силы и оружия еще никто не смог усидеть в кресле президента. Однако такой сложной ситуации, в которую попал новый руководитель страны, не было 25 лет. Поэтому мы обязаны поддержать президента. Поддерживая его, мы работаем на народ.
- У Вас с Садыром Жапаровым были аналогичные ситуации в жизни: обоих освободил народ во время митингов. У людей возникает вопрос: «Как бывший заключенный может управлять государством?» А Вы считаете, может?
- Когда я освободился у нас была кадровая проблема, связанная с севером и югом. Бакиев -представитель юга, я – севера. Поэтому для того, чтобы была стабильность, мы решили организовать тандем: он - президент, я - премьер. Но в стране тогда была президентская форма: я был полностью подотчетен парламенту и нес ответственность перед главой государства. То есть я не был самостоятельной фигурой. Но мы с ситуацией тогда справились. Но потом начались интриги, меня заменили другим человеком. У меня есть опыт в правоохранительных органах, я долгое время был управленцем, и мне было несложно справиться. Но чтобы войти в процесс, мне понадобилось 3-4 месяца. Так же сейчас и Садыру Жапарову. У него есть огромное желание, но нужна команда. С этим, конечно, есть вопросы.
Сейчас все ждут 11 апреля, когда решится вопрос с новой Конституцией. Если народ выберет новую редакцию, начнется этап формирования новой структуры власти. Речь о конкурсном отборе кадров, определении ответственности людей на местах. Президент также ждет 11 апреля, после этого он уже сможет решать серьезные проблемы.Например, когда я к нему пришел, я предложил, чтобы Министерство экономики и финансов решило один вопрос. Позже я спросил помощника, отправил ли он резолюцию президента в Минэкономики. Оказалось, они отправили ее премьер-министру. Почему не напрямую? Потому что действующая Конституция не позволяет президенту напрямую давать поручения министрам. Он может только рекомендовать премьер-министру, который сам дальше решает, что делать. Этот пример показывает скованность главы страны в принятии важных решений.
- Так Вы считаете, Кыргызстану сейчас нужна сильная президентская власть?
- Я по-другому скажу: в стране должен быть один хозяин, но он не должен быть диктатором. Президент должен иметь право на самостоятельные решения и полностью отвечать за эти решения. При этом необходима действующая система сдержек и противовесов, чтобы человек слишком не увлекался властью.
- Феликс Шаршенбаевич, Вы показали себя как хороший кризис-менеджер. Что посоветуете нынешней «пожарной команде» страны?
- Самое главное – распределить уровни принятия решений и ответственности. К сожалению, этого нет. В итоге, клерки не принимают решения, отфутболивают людей наверх. А наверху боятся что-то подписать, потому что завтра может прийти прокурор и спросить: почему он сделал так, а не иначе? Отсюда и паралич власти, который наступил при Сооронбае Жээнбекове. Никто не хотел принимать решения. То же самое и сейчас началось.
Недавно мне один уважаемый хирург рассказал, что к нему пришли из проверяющей правоохранительной организации и спрашивают: «Вы, когда операции делаете, как шовный материал списываете?» Профессор посмотрел на проверяющего, как на дурака, и не знал, что ответить. Он, врач, почувствовал себя преступником. С одной стороны, это смешно, с другой – грустно. И многим сейчас в республике из-за страха проще ничего не делать. Если у нынешнего президента соберется такая же команда – это будет трагедия. Нужно наконец-то распределить уровни ответственности.
- Чем Вы сами сейчас занимаетесь?
- Мы зарегистрировали фонд «Народная гвардия». Будем сотрудничать с Главным управлением внутренних дел Бишкека. Я встречался с руководством МВД и молодыми активистами, которые хорошо себя зарекомендовали во время беспорядков в городе. Вместе мы решили создать специальные народные дружины, которые будут повседневно работать по месту жительства. Это поможет обеспечить безопасность людям, в том числе детям.
Автор: Алена Табарина
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
